Испытания на полигоне "УТЁС"
Как так получилось, что я попал именно в то время и в то место, можно объяснить только ПРОВИДЕНИЕМ.
Была осень.
Участники предстоящего действа, а это представители разных организаций, собрались провести испытания новоиспечённой гениальным конструктором Шапошником техники в целях использования её придуманных не менее гениальными Надирадзе-Соломоновыми.
Заправлять этим действом назначили подающего большие надежды комсомольского деятеля Юру Терлякова.
Практически все участники были посланы для работы по долгу своей службы.
Из Бронниц (НИИ21)- опытный Прощаев (в цетре снимка в берете, с суровым прямым взглядом), занимавшийся испытанием шасси. Из Академии Куйбышева Поляков Игорь Семёнович (второй слева в шляпе, улыбается -справа от него в шляпе Горохов, между ними классный водитель -Валера Шелег)-ученый муж в области проходимости и в помощь ему оторванного от учебного процесса Горохова Славу (тому нужен был материал для защиты диссертации).
От НИИ4 был Стёпкин Иван Георгиевич (крайний слева, в шляпе - улыбается), рассудительный, небольшого роста, не слишком представительный, с тихим голосом, защитивший диссертацию по близкой к работе теме, военный учёный.
Работа проходила в рамках темы «Взаимодействие шасси типа 7912 с мостами, дорогами и местностью» Межведомственной комиссией (МВК). За исследование физико-механических свойств грунтов отвечала войсковая часть 54240 (ЦПИ 58).
Но Сигина на момент начала испытаний - не было. Он договорился с руководством, что приедет попозже.
Поэтому проводить измерения поручили мне. Мой многолетний интерес к изучению процесса взаимодействия движителя с грунтом был замечен начальством и это способствовало моему подключению к этой работе. Для чего мне пришлось перевестись из одного отделения в другое. Я к тому времени глубоко влез в проблему и обладал потенциалом, позволявшим справиться с проблемой определения необходимых характеристик.
Когда появился Сигин работа уже была в полном разгаре. Но он заметил огрехи в моей работе и мы с ним прилично повздорили. У меня уже было сложившееся представление о подходах к исследованием, подкреплённое вышедшей в 1973 году книгой Беккера и закрытой диссертацией Агейкина.
Сигин же больше напирал на накопленный опыт.
Следует сказать, что вообще вся работа проходила в ожесточённых спорах.
Существовало 2 концепции. Первая -штамповые исследования . Её поддерживали Куйбышевцы.
И вторая - зондирование. Её отстаивал Сигин.
Штамповая базировалась на измерении штампом (его размеры были соизмеримы с отпечатком колеса испытуемых шасси) модуля деформации основания. Сигин же основывался на зондировании штампом малого диаметра -5 см толщи грунта.
Кроме того он представил только что изготовленный по собственной идее и эскизам ручной ударный зонд-ударник, внедрявшийся на глубину 60 см. Каждый доказывал свою правоту.
Я больше склонялся к Академикам. Сигина это задевало, но он упорно продолжал придерживаться своей методики измерения.
Надо сказать что эти споры, как правило преходившие в ожесточённую ругань, приносили свои плоды.
Первый плод был такой: все три стороны сошлись на том, что нужны полевые измерения сдвиговых характеристик. И уже к следующему этапу испытаний был изготовлен специальный штамп с встроенными крыльчатками .
Испытания проводились на полигоне Минского автозавода.
Минчане предоставили шасси и на заблаговременно отрекогносцированных участках были выбрани площадки и трассы испытаний. А испытатели, том числе и водители минские были классные.
В горячечном темпе спорах и ругани были отработаны методики комплексных измерений. Но осенний грунт не раскрывает предельные характеристики проходимости шасси. Проведя первый этап мы лихорадочно готовились к весенним испытаниям. Готовились заготовки протоколов, альбомы для записи данных зондирования. Я подготовил эскизы нового штампа с крыльчаткам. Делал расчёты прочности - нужно было вылизать конструкцию для снижения веса при необходимой прочности. Наступила весна.
Необходимо сказать, что официальную съёмку, происходящих на испытаниях событиях, у нас вёл СКИФ - Сектор Кино И Фото.
Слава Горохов, умудрённый жизнью человек, говорил, что от Вас дождёшься фотографий для отчёта. И привёз фотоаппарат специально приобретённый для съёмок по теме. Терляков запрещал делать снимки Горохову, но, если это происходило не в его присутствии, закрывал на это глаза.
Таким образом то, что происходило в апреле 1989 года теперь можно получить разглядывая снимки, грамотно сделанные Славой.
А что снимали скифовцы запрятано глубоко в недоступных архивах.
Я в то время не вёл дневники и у меня нет ежедневных записей о том что. где и когда происходило (у меня много времени уходило оформление рабочих материалов, различных схем и эскизов).
Атмосферу происходящего дополняло общение с умудрёнными опытом и знаниями людьми и тёплая весенняя солнечная погода.
Позже, когда работа переместилась в Плесецк и пришло понимание причастности к большому, настоящему делу, стал вести дневники.
Прошло 40 лет с начала этих событий.
И, чем дальше от них уходишь, тем яснее понимаешь, что объединённые одной идеей усилия многих людей, закрученных водоворотом событий, вдруг прекратившиеся по чему-то щелчку, не были напрасными. В них заложен какой-то сакральный смысл.
А какой - ещё предстоит понять.
